Some facts
Идею с прыгающим монтажом Годару предложил Мельвиль. Жан-Люк как-то пожаловался Жан-Пьеру, что фильм получается слишком длинным, но при этом не хочется выкидывать никакую сцену. Мельвиль посоветовал поработать ножницами и выкинуть понемножку из каждой сцены.
Чтобы сделать игру актёров более непринуждённой, Годар объяснял актёрам что от них требуется в сцене прямо во время съёмкок.
Годар не мог себе позволить операторскую тележку, так что оператора во многих сценах катали на стуле с колёсиками. Он позаимствовал эту технику у Жан-Пьера Мельвиля.
Мишель Пуакар в фильме иногда представляется Ласло Коваксом. Ласло Ковакс — это персонаж поставленного в 1959 году Клодом Шабролем фильма "На двойной поворот ключа". Играет Ковакса у Шаброля также Бельмондо.
Мишель Пуакар упоминает некоего Боба Монтанье. Боб Монтанье — это главный герой фильма Жан-Пьера Мельвиля “Боб-игрок” (1955). Этот фильм Годар, Трюффо и пр. называли предтечей "новой волны".
Сам Мельвиль появляется в эпизодической роли писателя Парвулеску, у которого берет своё первое интервью Патриция. Ответы на ее вопросы и стиль поведения Мельвиль заимствовал у Набокова — все это он подсмотрел в одном из телевизионных интервью с американским писателем.
Годар о своём фильме:
"…"На последнем дыхании" начинался так. Я сочинил первую сцену (Джин Сиберг на Елисейских полях), а для остального у меня была готова уйма заметок по каждой сцене. Я сказал себе: это безумие! Я остановил все. Потом я задумался: в течение дня, если умеешь взяться за дело, должен получиться десяток планов. Только вместо того, чтобы находить задолго до, я буду находить непосредственно перед. Это возможно, если знаешь, куда идешь. Это не импровизация, а сборка в последний момент. Конечно, надо держать в голове образ целого, можно поначалу менять его, но как только приступил к съемке, он должен меняться как можно меньше. Иначе произойдет катастрофа.
"На последнем дыхании" — фильм, где все позволено. Это было заложено в самой его природе. Что бы люди ни делали, все могло войти в фильм. Я исходил из этого. Я говорил сам себе: уже был Брессон, только что появилась "Хиросима", определенного рода кино завершается, может быть, оно закончилось навсегда, поставим финальную точку, покажем, что позволено все. Я хотел оттолкнуться от условной истории и переделать, переиначить все существующее кино. Я хотел также создать впечатление, что киноприемы только что открыты или в первый раз прочувствованы.
Если мы взяли камеру в руки, то только для того, чтобы двигаться быстрее. Я не могу позволить себе нормальную аппаратуру, которая затянула бы съемки на три недели. (...) Три четверти режиссеров теряют четыре часа на съемки плана, который требует пяти минут работы. Я предпочитаю, чтобы группа работала пять минут, а мне оставались бы три часа на раздумья. Окончательно меня замучил конец. Умрет ли герой? Сначала я подумывал сделать противоположное, скажем, "Убийству": гангстер побеждал и уезжал в Италию с деньгами. Но это была бы слишком условная антиусловность, как если бы в "Жить своей жизнью" Нана преуспела, и я показал бы ее за рулем автомобиля. В конце концов я сказал себе, что если я признался в намерении сделать нормальный гангстерский фильм, я не должен постоянно противоречить жанру. Парень должен умереть. Если Атриды больше не истребляют друг друга, это не Атриды.
"На последнем дыхании" я сочинял вечером перед съемками, "Маленького солдата" — по утрам, "Женщина есть женщина" — на студии, пока актеры гримировались…"
(c)
http://www.ekranka.ru/?id=f105
